Путешествия

Едешь по трассе Ставрополь-Волгоград, и вокруг — ничего. Пустота. Степь да степь. Взгляду зацепиться не за что, и невольно хочется отыскать хоть что-то — какую-нибудь кибитку с кочевником, табун лошадей, караван верблюдов. Но время не то, и все кибитки давно повывелись, кочевники перебрались в город, и осталась только эта бескрайняя степь, только выжженные травы, только запах полыни, да и то  — едва уловимый, ибо чтобы почувствовать его, нужно остановиться, выйти из машины, а там — плюс тридцать пять, изнуряющая жара лета две тысячи десятого, всеобщий кошмар.

Мы возвращаемся домой из Анапы, мы специально делаем крюк, чтобы проехать по Калмыкии, чтобы хоть из окна машины посмотреть на эту степь, помечтать о кочевьях; супруг держит руль, а мы с дочкой глядим в окна, ищем виденья. И вот впереди возникает мираж, морок, город в желтой степи. Зачем, для чего он здесь, кто в нем живет?
Мы въезжаем в город, и сперва ничего не происходит — нет никакого чуда, никакого волшебства. Обычные окраины, рядовые "хрущевки", серость и пыль. Мы углубляемся дальше, и вдруг...
- "Найди пять отличий!", — смеясь, говорю я мужу.

Центральные улицы Элисты и в самом деле похожи на иллюстрацию к детской книжке с заданиями, теми, в которых нарисованы две картинки, и нужно найти, чем они отличаются. Есть вот сотни городов с одинаковыми улицами и унылой советской застройкой, и один из них изображен на условной первой картинке, а есть Элиста со второй картинки, которая вроде бы такая же, а приглядишься — и выйдет, что не совсем. Вот аптечный киоск, вот автобусная остановка, вот продуктовый ларек — их полно везде, но тут, смотрите-ка, у них остроконечные крыши, они похожи на пагоды, они устремляются в небо. В Казани нет ларьков, похожих на минареты, в Москве нет магазинов, увенчанных куполами... А в Элисте буддийская символика везде, и она удивляет и будоражит, уводит от реальности и переносит неизвестно куда. Вот фонтан в виде дракона с подписью, говорящей о том, что во время грозы дракон, несущий благоденствие, спускается с неба, и всякий, кто желает получить вечное счастье, должен помочь ему подняться обратно в небо. Вот пагода, и под ее сводом — огромный крутящийся барабан, вращая который, элистинцы творят молитвы. Мы тоже прикасаемся к священному диску, и с потолка летит звон колокольчика, и говорит, что наши молитвы приняты.

Вот центральная площадь, здесь, как водится в России, красуется памятник Ленину, стоит здание Правительства. А внизу, под Лениным, сидит себе Будда в красной беседке, смотрит на нас, удивляется, обдумывает гамбит. В центре площади — шахматная доска, выложенная прямо на тротуаре, а на ней — внушительных размеров фигуры, которые можно передвигать, делать ход конем, разыгрывать дебют и эндшпиль. Шахматы в Калмыкии в почете, недаром бывший президент республики — Кирсан Илюмжинов — вот уже пятнадцать лет возглавляет международную шахматную федерацию. Здесь проводятся шахматные турниры высшего уровня, а прототипом самого современного района Элисты — City Chess (Города шахмат) являются легендарные Нью-Васюки. Здесь есть даже проспект имени Остапа Бендера — и памятник ему же, конечно.

В Элисте расположен самый большой в Европе буддийский хурул. Его построили в начале 2000-х  на месте бывшего бетонного завода. "Золотая обитель Будды Шакьямуни" огромна, она стоит на холме и видна издалека. Жарко, мы вот-вот расплавимся, но разве шмыгнешь обратно в машину, разве переборешь любопытство и хоть одним глазком не заглянешь в диковинный храм? Сегодня суббота, в хуруле многолюдно. Десятки элистинцев, лама, монахи в бордово-оранжевых одеяниях... Воздух насыщен пряными ароматами горящих палочек, с непривычки кружится голова. Не хочется быть слоном в посудной лавке, вмешиваться в неподвластные нашему пониманию таинства. Выходим. У входа в храм — лавка с молитвами, колокольчиками, благовониями. То, что у нас лет десять назад продавалось под видом экзотики, а сегодня стало необязательной повседневностью, банальными безделушками, там — наполнено смыслом. Пожилая женщина покупает оберег для защиты от злых духов, молодая дама — лечебные масла. Они берут их не просто так, не потому, что сегодня так модно; для них все эти вещи имеют значение. Они даже знают, что означают письмена, начертанные там и здесь диковинным шрифтом на незнакомом большинству соотечественников языке, знают назначение музыки, которую издают стеклянные трубочки, подвешиваемые на дверь или к потолку.

Все это кажется нам надуманным, ненастоящим, эдакой фишкой для туристов... Но вот ведь — туристов здесь и нет никаких. В Элисту очень трудно добраться — близок локоть, а не укусишь. Сюда не ходят поезда, очень редко летают самолеты. Остается только маршрутка из Волгограда или собственный автомобиль, или еще какой-нибудь непростой способ вроде автобуса из Москвы, 18 часов в пути. Все это долго, муторно, неудобно, и поэтому, несмотря на очевидную ориентальную привлекательность, туристов в Элисте пока не много. А раз так, то хочется верить, что весь этот буддийский антураж, появившийся в столице Калмыкии в последнее десятилетие, не просто дань моде, а взаправдашнее возвращение к истокам.
Между тем время к обеду, и хочется есть. Место, где угощают национальными блюдами, удается найти не сразу, вернее, вообще не удается — мы кружим по городу, но никаких точек общепита, кроме заштатных забегаловок, никак не можем отыскать. Наконец заходим в первое попавшееся кафе — и, чудо! — кое-какие элементы калмыцкой кухни в меню все-таки присутствуют. Мы пробуем береки (нечто среднее между пельменями и мантами) и джомбу — солоноватый калмыцкий чай. Говорят, что настоящий чай здесь раньше варили так: бросали в воду баранье ребрышко с жирком, а после того, как жир вытапливался, вынимали его и передавали старшему. Потом добавляли чай, орех, соль, лавровый лист и молоко. Тот напиток, что подали нам, вряд ли содержал ребро барашка — но жажду (и гастрономическое любопытство!) вполне утолил.

Пора прощаться с Элистой и ехать дальше, впереди до Казани почти полторы тысячи километров. Притихшие и ошеломленные, садимся в машину. Это так восхитительно и прекрасно - буддийский анклав в самом сердце России, возможность прикоснуться к удивительному миру, полюбить его и захотеть когда-нибудь вернуться...Мы еще не проехали и полпути до дома, как наша маленькая дочка просит повернуть обратно. "Подожди, — шепчу я ей, — ты еще и не такое увидишь..."

• Сапоги из Стамбула